Очень часто, просматривая фильмы на военную
тематику, молодое поколение, к которому я в данном случае отношу (вне зависимости от биологического возраста) всех, родившихся в послевоенные годы,
подсознательно надеется, что все показанное в фильме - лишь плод богатого
воображения режиссера и его сценариста, не имеющее ничего общего с реальностью.
Мы жмуримся от испуга, судорожно хватаемся за пульт, намеренно пропуская сцены
насильственной смерти. В конце фильма мы, наконец, открываем глаза, боясь
закрыть их на время сна и вновь вернуться в воображаемый мир кинематографа.
Наиболее чувствительные зрители промочат глаза, скептики - не решаться тратить
слезы, подсчитывая баснословные гонорары голливудских звезд.
Но часто ли мы, молодое послевоенное
поколение, задумываемся о реальности показанных в фильме событий?
Если Вы, как и я, задаетесь вопросом о
том, какова же была реальная картина событий за пределами голливудских студий,
то эту реальность легче всего воссоздать в своем собственном воображении,
опираясь на живое и правдивое описание свидетелей войны.
О существовании пианиста Владислава
Шпильмана я узнала, увы, не благодаря его богатой творческой карьере, а, как и
большинство поклонников Романа Полански, из вышедшего в 2002 году фильма
"Пианист". Тогда фильм потряс не только Каннский фестиваль, он
всколыхнул весь мир. Лишь впоследствии я узнала, что в его основу легла
правдивая история польского еврея Владислава Шпильмана, который после окончания
войны опубликовал свои горькие воспоминания в книге "Пианист. Варшавские
дневники 1939-1945". Книга была впервые издана в 1946 году, но ее тут же
запретили. О Шпильмане вновь заговорили, когда его мемуары были переизданы в
1998 году в Германии и вскоре были переведены на 8 языков, в том числе и на
русский.
Владислав Шпильман - талантливый пианист,
который до начала войны работает на Польском радио в Варшаве и пользуется
невероятным успехом. В родной Польше он был известен и как композитор,
сочинявший симфоническую музыку, мелодии к фильмам, а также своими песнями,
которые по свидетельству сына музыканта, Анджея Шпильмана, "сразу
становились шлягерами".
Начало войны (1939 год) Шпильман встретил
в Варшаве, где разворачиваются все описанные им события. Свои воспоминания
Шпильман ведет в хронологическом порядке, начиная с сентября 39 года, но в этом
нет маниакальной точности. Кажется, он, будто, вырывает из памяти наиболее
значительные, потрясшие его сознание моменты и выкладывает их на бумаге в форме
отдельной главы. Названия глав говорят сами за себя: растревоженный муравейник,
шанс на выживание, в горящем доме, смерть города, и самая проникновенная –
ноктюрн до-диез минор.
С самых первых строк Шпильман ведет
неудобное, тревожное описание расцвета нацистской власти и подавление
еврейского народа, которое происходит на фоне его собственных переживаний. Как
человек аристократический, воспитанный любовью к музыке, свой рассказ он ведет с
некой отрешенностью, присущей наблюдателю со стороны. Нам не всегда удается
угадать, что именно чувствует автор, но та внутренняя сдержанность и
нехарактерная для жертвы холокоста человечность по отношению к своим обидчикам
дают нам гораздо более полную картину о масштабе пережитых им страданий и о
невероятной силе духа.
Мемуары Шпильмана раскрывают перед глазами
читателя обнаженную правду о буднях в оккупированной нацистами Варшаве; невыносимой
жизни в гетто, сохранявшей видимость нормального существования, несмотря на
высокие стены ограждений; о привычных расстрелах; о транспортировке в
концлагерь и о голоде, продолжавшемся несколько лет. Шпильман удивительным
образом противостоит всем кошмарам: он выживает, несмотря на болезни, несмотря
на хладнокровность немцев, несмотря на то, что вся его семья (родители, брат и
две сестры) погибает в Треблинке. Нам кажется, что подобная везучесть не имеет
ничего общего с реальной жизнью, и его рассказ должен вот-вот оборваться, но
Владиславу Шпильману было уготовано пройти все круги ада, чтобы поведать в
своей книге о том, как легко разрушить человеческую жизнь, и как легко ее
спасти.
Последняя, заключительная глава «ноктюрн
до-диез минор» (Шпильмана называли самым талантливым исполнителем Шопена)
показывает нам истинного героя книги – немецкого офицера Вильма Хозенфельда. Его
очевидным геройством стало спасение многих обреченных на смерть евреев, в числе
которых оказался и Владислав Шпильман. Сам Хозенфельд, после войны был осужден
и скончался в 1952 году в лагере спецгоспиталя в Сталинградской области. В
своих дневниках Хозенфельд, который в ходе войны стал антифашистом,
использующим свое положение с целью спасти как можно больше людей, писал: "За все зло и все убийства, которые мы совершили, за все несчастья, которые мы принесли, теперь будет расплачиваться весь народ... Мы покрыли себя несмываемым позором и будем навечно прокляты. Мы не заслуживаем снисхождения. Мы все виноваты".
Владислав Шпильман долгое время
отказывался говорить о войне, отказывался вспоминать. Мемуары, опубликованные в
1946 стали своего рода отпущением грехов, откровением о, пожалуй, самом темном
времени в истории человечества, о войне, которая, словно ярко-красное пятно,
прочно сидит на полотне истории.
Я в Твиттере: https://twitter.com/anna_novikova
(С) Категорически запрещена перепечатка, копирование и воспроизведение материалов.
